Проезд имени Капитана Тарана. Далеко видел при жизни Андрей Филиппович Таран. И сейчас он - в названии улицы, которая пролегла на одной из городских высот, в новом районе третьей террасы, откуда, как на ладони, - и город, и залив, и сопки за ним. Проезд расположился, словно в седле, между двумя скалистыми холмами. От западных ветров его прикрывают дома улицы Буркова, от восточных - дома улицы Полярных Зорь.
Внешний облик проезда - своеобразное воплощение трех «эпох» строительства города. В начале и конце проезда есть домики, сохранившиеся от тех лет, когда Мурманская железная дорога осуществляла заселение края. В самом центре улицы до недавнего времени стояли два почерневших двухэтажных дома тридцатых годов. Один бревенчатый, другой, по-видимому, дощато-насыпной. Как последние могикане, смотрели они на недавно построенные каменные «пятиэтажки», чувствуя, что скоро и им придется уступить место, ибо застройка улицы продолжается. А ведь когда-то такого рода дома были лучшими строениями Мурманска. Комнаты в них предоставляли после длительных обсуждений наиболее достойным - ударникам и стахановцам.
Растет новое поколение мурманчан - быть может, таких же первооткрывателей, как ветеран-промысловик А. Ф. Таран. Для них на взгорке построены два корпуса современного детского сада. Сюда, в свою «ребячью республику», каждый день приходят двести восемьдесят малышей.
Почти сорок лет отдал морю, нелегкому рыбацкому труду Андрей Филиппович Таран. Окончил Херсонский мореходный техникум, плавал штурманом, а завершил жизненный путь (он умер в 1960 году) опытным капитаном, умелым организатором рыбного промысла в Атлантике.
Еще в довоенные годы имя Тарана было известно Мурману. Экипажи траулеров,
на которых ходил в море Андрей Филиппович, подавали другим судам пример отличной
работы. В дни Великой Отечественной войны и после ее окончания Андрей Филиппович
Таран - один из руководителей промыслового объединения «Мурманрыба». Но не
по душе пришлась моряку кабинетная работа. Он настоятельно просился на промысел.
И, когда флот Мурмана стал пополняться новыми траулерами, просьбу капитана
удовлетворили: направили на БРТ «Победа», а затем на большой морозильный рыболовный
траулер «Серафимович».
А. Ф. Таран настойчиво налаживал дело, внимательно следил за всем новым во
флоте, творчески перенимал опыт лучших экипажей. «Серафимович», как правило,
приходил в порт с полными трюмами рыбы.
Андрей Филиппович Таран избирался делегатом от мурманских моряков на XXI съезд партии. Трудящиеся области посылали его своим депутатом в Верховный Совет Российской Федерации. За заслуги перед страной капитан был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета».
Улица Капитана Буркова. Она стоит на самой кромке третьей террасы,
занимая весь увал от долины Варничного ручья до улицы Карла Маркса. На ней
лишь два автомобильных спуска в центральную часть города - по улицам Книповича
и Карла Маркса, но зато пешеходные подступы разнообразны: гранитная лестница
и несколько деревянных, пологие тропы, каменистые подъемы, обходные дорожки.
Каждый может выбрать себе путь сообразно желанию, силам и погоде...
Фасад улицы смотрит на залив, снизу видны по ночам неоновые огни: «Комиссионный
магазин», «Хозтовары», «Мебель», «Дом книги». Улица благоустраивается, прихорашивается,
окончательно формируется. Ее центр - у школы № 1, которая построена еще до
воины и называлась тогда семнадцатой (в пору раздельного обучения она была
мужской). Большинство же деревянных домов улицы
сгорело во время бомбежек.
В послевоенной ее истории есть примечательный момент: здесь встало первое в Мурманске девятиэтажное здание. А рядом с ним сейчас оформляется центр отдыха с аттракционами.
Ранее улица называлась Беломорской. Но в шестидесятых годах она была переименована в честь известного промысловика, одного из ветеранов рыбного промысла в Баренцевом море, заслуженного капитана Константина Лаврентьевича Буркова.
...Он был архангельский помор и начал плавать с четырнадцати лет. Впервые
вышел в море коком на маленьком боте. Ступеньки служебной лестницы, по которой
Бурков поднимался на капитанский мостик, оказались нелегкими даже для тех
суровых двадцатых годов. Юношеские годы были отданы матросской работе, и теорию
судовождения пришлось постигать уже семейным человеком, за плечами которого
- четверть века. Учеба проходила на вечернем отделении Архангельского мореходного
техникума. Когда Константин Бурков получил диплом, местная судоверфь как раз
спустила на воду единственный пока еще «рыболовный комбайн».
Так волею обстоятельств капитанское крещение недавнего курсанта и морское
крещение рыболовного комбайна № 1 пришлись на один и тот же рейс...
Первой наградой за ударную работу на промысле стал для Константина Лаврентьевича
именной подарок наркома: карманные часы - большая серебряная луковица. Капитан
хранил и берег их до того дня Великой Отечественной войны, когда советские
люди начали сбор денежных средств и изделий из благородных металлов в фонд
обороны. В квартире Бурковых самой большой ценностью оказались эти наркомовские
часы да еще серебряные столовые ложки. Надо ли говорить, что Мария Владимировна,
жена капитана, сдала и то и другое...
В 1940 году страна отметила К. Л. Буркова боевым орденом - орденом Красного Знамени. Участник войны с белофиннами, он первым ступил на причал освобожденной Печенги (Петсамо) и разминировал его.
А в разгар Великой Отечественной войны, 24 июля 1943 года, «Полярная правда»
писала:
«Кто в траловом флоте не знал «коробки», на которой плавал Константин Лаврентьевич
Бурков! Бывалый моряк, он ходил в широкие просторы Баренцева моря не только
промысловиком, но и исследователем. Море учило его, и он был прилежным учеником.
В один из последних налетов на корабль напали семнадцать самолетов врага. Бомбы ложились у самого борта, и вода кругом бурлила, как кипяток. Ни одна из брошенных бомб не угодила в корабль. Бурков умело маневрировал, не прекращая огня по машинам противника.
После одного из сражений Буркова доставили в госпиталь с ранением. Но ненадолго это расставание. Вернется Бурков снова на родной корабль. А если и на другой, то там он будет таким же боевым командиром. И корабль будет такой же боевой...»
оказался точным. Свидетельством ратной доблести капитана служат орден Отечественной войны 1-й степени, два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу». Он очень дорожил этой медалью. Говорил: «Это - солдатская. Она дается только за личную храбрость».
Война не кончилась для него с последним победным залпом. Еще больше года прочесывал он на тральщике Баренцево море, вылавливая разбросанные фашистами мины. Хотел, чтобы его товарищи рыбачили в безопасных водах...
К мирному труду он вернулся на траулере «Киров». Судно-рекордсмен, слава которого гремела еще со времен довоенных пятилеток, вновь показало себя. И мало кто знал, подсчитывая уловы его экипажа, что у капитана после фронтового ранения на Рыбачьем почти не действует одна рука.
1949 год. Траулер «Киров» в ремонте. Константин Лаврентьевич принял «Семгу». Большая статья в «Полярной правде» рассказывает: судно попало в жестокий шторм силой одиннадцать баллов, потек котел, команда во главе с капитаном боролась за спасение судна и с честью вышла из тяжкого испытания.
1950 год. Константин Лаврентьевич Бурков - начальник промразведки. Ему вручена высшая награда страны - орден Ленина. Он был беспредельно предан морю, и врачи, одно время запрещавшие ему плавать, казалось, выбивали у него почву из-под ног. Он был удивительно бескорыстен. Имея после войны право на пенсию по ранению, сказал жене: «Ты уж не обижайся. Я эти деньги получать не могу и не буду». Он был верен своему делу до конца. И умер он по пути на корабль, на шестом причале рыбного порта. От разрыва сердца...
Улица Капитана Егорова. Раньше она называлась Красноармейской – вероятно, по аналогии с соседними улицами Комсомольской и Милицейской. В 1965 году горисполком принял решение присвоить ей имя старейшего на Мурмане капитана-промысловика Александра Александровича Егорова. Наименование быстро прижилось, и теперь, когда кондуктор автобуса или троллейбуса объявляет: «Улица Капитана Егорова», - мало кто вспоминает о бывшей Красноармейской...
Впервые имя А. А. Егорова громко прозвучало весной 1935 года. Тогда газеты напечатали постановление Центрального Исполнительного Комитета СССР о награждении орденами двенадцати лучших рыбаков Северного бассейна. Среди них был и он - капитан РТ-45 «Двина».
Одиннадцатилетним мальчишкой связал Саша Егоров свою жизнь с морем. Начинал зуйком у купца, как и многие его сверстники, потомки архангельских поморов. Когда на Севере восторжествовала Советская власть, окончил мореходное училище, плавал штурманом. Право стать капитаном заслужил в двадцать восемь лет. За успехи в соревновании 1934 года экипаж его траулера получил почетный вымпел ледокола «Литке», а затем решил померяться силами и с наиболее грозным соперником - командой траулера «Киров». Он уступил совсем немного: в 1938 году кировцы выловили 61 600 центнеров рыбы, а моряки «Двины» - 60 000 центнеров. Мировой рекорд траулера «Киров» был явно под угрозой!
А. А. Егоров зарекомендовал себя и замечательным поисковиком, непревзойденным разведчиком рыбных косяков, к советам которого прислушивался весь флот. Он вошел в историю освоения богатств Баренцева моря как первооткрыватель Гусиной банки, щедрую ниву которой сумел отыскать в трехстах милях к северо-востоку от Мурманска штормовой зимой 1934/35 года...
А рейсы за рыбой в годы Великой Отечественной войны, когда траулер уклонялся от плавучих мин, отражал атаки вражеской авиации и ходил с погашенными огнями, чтобы не быть обнаруженным и не стать мишенью для врага, - эти полные опасностей рейсы научили капитана Егорова ориентироваться в полной темноте, не сбивать судно с курса и делать дело - вопреки всему...
Правительство наградило прославленного промысловика двумя орденами Ленина и орденом Трудового Красного Знамени. Море было его стихией, и он чувствовал себя в нем по-домашнему. Мурманский журналист Константин Тюляпин, совершивший летом 1935 года рейс на его траулере, писал: «В толстом синем свитере, черных брюках, забранных в шерстяные носки, Александр Александрович выходил в штурманскую рубку, как будто на балкон своей квартиры подышать свежим воздухом. Но все видел его наметанный глаз, все слышало его чуткое ухо. Он любил море, как смелый буревестник, проносящийся над пучиной. Он подставлял ветру свое массивное, скуластое лицо с резко очерченными губами. Крепкие зубы не выпускали трубку. Улица Книповича.
