В начале июля оперативные сводки Советского Информбюро почти ежедневно сообщали об упорных боях на Мурманском направлении. Хотя противнику удалось несколько потеснить наши войска, дальнейшее его продвижение было приостановлено. Дивизии 14-й армии вместе с частями Северного военно-морского флота оказали гитлеровцам упорное сопротивление, отвечали ударами с моря, с суши и с воздуха. Враг нес большие потери...
У Мурманска был суровый облик прифронтового города, жизнь которого подчинялась строгому военному распорядку. Укрылись под маскировочной одеждой стратегические объекты. Окна всех домов для защиты от воздушных волн при авианалетах были крест-на-крест оклеены бумагой. Дощатые стрелы с надписями указывали пути к санитарным постам и бомбоубежищам. У подъездов домов, с противогазами через плечо и с красными нарукавными повязками, несли дежурство горожане из групп самозащиты - преимущественно женщины. Зеленые городские лужайки стали местом постоянных сборов сандружинниц, которые проходили переподготовку, учились уходу за ранеными.
По приказу штаба местной противовоздушной обороны радиосеть города каждый день объявляла общую противохимическую тренировку, обязательную для мурманчан всех возрастов от восьми до шестидесяти лет. По улицам патрулировали группы вооруженных людей в штатском - бойцы истребительных отрядов и народного ополчения. Было опубликовано постановление горисполкома с призывом к гражданскому населению Мурманска начать оборонные работы - строительство бомбоубежищ, огневых точек, окопов, земляных щелей. Рабочие, служащие и учащиеся должны были отдавать сооружению оборонных объектов по три часа своего личного времени ежедневно, а неработающие - по восемь часов...
И вот в эти дни, когда даже воздух был пронизан тревогой, газета «Полярная правда» напечатала необычный по содержанию репортаж, а точнее - дала сценки городской жизни, увиденные корреспондентом газеты Раисой Троянкер в одно из воскресений.
День выдался ясный и безветренный. В маленький городской сквер пришли матери с детьми. Ребятишки окружили фонтан и радостно улыбаются сверкающим на солнце брызгам. В магазинах нет отбоя от покупателей. У одного из прилавков парфюмерного отдела молодой человек и девушка приобретают духи «Красная Москва». Рядом женщина советуется с продавщицей, какого цвета летнюю шапочку лучше купить для дочери, если дочь - голубоглазая. На улицах - много мороженщиц. Шустрый мальчонка, едва доев порцию, просит у «тетеньки» еще одну и в ответ на предупреждение: «Горло заболит» - отмахивается: «Не заболит. Я сразу по четыре съедал...»
Ни тени паники или страха, - свидетельствует Раиса Троянкер. - Город дышит
уверенностью, дышит спокойствием («Полярная правда», 11 июля 1941 года).
Мужчины Мурманска уходили на фронт, их заменяли на рабочих местах женщины.
Они тоже считали себя мобилизованными: «Мы у станка, как на линии огня!» -
и осваивали профессии, бывшие до того в монопольном владении мужчин.
Именно тогда вошла на равных в мужское сообщество штурманов Тамара Константиновна Семенова. Она несла вахты как третий помощник капитана на судне, которое, по вполне понятной причине, скрытно именовалось «Н-ским кораблем, где капитаном т. Кузьмин и механиком т. Баранаев», Уже первые дни войны явили Мурманску множество героев труда - среди людей, прежде незаметных. Началось патриотическое движение, на знамени которого было написано: «Работать за двоих и за троих! Заменить ушедших в армию!»
Город знал, что это - лучший способ крепить оборону. В передовой статье
областной газеты от 19 июля 1941 года подчеркивалось:
«...Кровное дело всех трудящихся - превращение наших предприятий в неприступные
крепости обороны.
...Каждый удар молота, перевыполнение норм - все это множит силу и могущество тыловых крепостей обороны - заводов и фабрик. Об этом забывать нельзя ни на минуту!»
Позже, в октябре 1941 года, собрание городского партийного актива, обсуждавшее вопрос о текущем моменте, отметит, что сроки освоения военной продукции выдержаны.
рыболовные корабли были переоборудованы в боевые. Железнодорожники станционного узла вывели на рельсы бронепоезд, вооруженный станковыми пулеметами и морскими орудиями. О легких минометах мурманской конструкции с благодарностью отзывались бойцы Карельского фронта. Между тем минометные стволы иногда приходилось точить из вагонных осей. В судоремонтных мастерских на Абрам-Мысе освоили выпуск шлюпок, волокуш и горных саней. Мебельная фабрика переключилась на производство лыж. Лыжную обувь и лыжные крепления поставляли фронту сапожные артели. Даже мыло, свечи и походная кухонная утварь были в списках предметов «боевого» назначения, которые давал армии Мурманск... Шла повсеместная запись в народное ополчение.
На одном из митингов работница Короткова рекомендовала в ряды ополченцев своего сына. «Ему только 16 лет, - говорила мать, - но он хороший охотник, знает районы области. Зачислите его! Мой сын будет полезен Родине!» Кузнец судоверфи Григорий Полушкин писал в заявлении, что в цехе началось всеобщее соревнование за усиление помощи фронту. Он заверял: «Мы будем активистами народного ополчения. Мы готовы взять в руки оружие и встретиться с врагом лицом к лицу!»
Мурманск стойко выдержал и первые налеты вражеской авиации. 22 июня 1941 года в 2 часа 15 минут ночи в городе было введено «угрожаемое положение». Документы свидетельствуют: все силы и средства местной противовоздушной, морской и наземной обороны были приведены в боевую готовность раньше срока, предусмотренного оперативным планом. Бомбардировки не застали город врасплох.
ввели разделы «Вырежь и сохрани», где печатали для населения серии статей под заголовками: «Как распознавать вражеские самолеты», «Зажигательные бомбы и борьба с ними», «Противогазы и как ими пользоваться», «Противохимическая защита пищевых продуктов и воды», «Перевязка раненого». Речь шла о мерах активной борьбы горожан с врагом.
Наставления, расклеенные по всем улицам, призывали: «Еще и еще раз необходимо
просмотреть все чердаки домов, убрать оттуда все, что может служить пищей
для огня, решительно ликвидировать захламленность между постройками, держать
в состоянии боевой готовности все средства борьбы с зажигательными бомбами».
Органы милиции с наступлением темноты привлекали к суровой ответственности
и штрафовали нарушителей светомаскировки.
Мужество и деловитость. Уверенность в своей победе. Спокойная собранность
и ясное сознание задач. Таким предстает перед нами Мурманск в первые дни войны.
Как, известно, наступление гитлеровцев в Заполярье захлебнулось уже к осени
1941 года. Враг не смог преодолеть оборонительные рубежи на хребте Муста-Тунтури,
на реке Западная Лица и в верхнем течении Туломы.
Но, остановленный на земле, он перешел к массированным налетам с воздуха. Мощные бомбовые удары обрушились на промышленные объекты Мурманска, на жилые кварталы и железнодорожный узел, на плотину и здание Туломской ГЭС.
Иногда за день в городе звучало по 16-18 сигналов воздушной тревоги. За
время войны самолеты противника появлялись в мурманском небе 792 раза. Они
сбросили 4100 тяжелых фугасных бомб весом до полутонны каждая и свыше 180
тысяч зажигательных бомб - иначе говоря, в среднем по 4-5 бомб на одного мурманчанина.
Очевидцы никогда не забудут лето 1942 года.
Оно, как назло, выдалось на редкость сухое и ясное. Стояла погода, благоприятная
для полетов. Днем и ночью было солнечно. Это делало Мурманск особенно уязвимым
с воздуха.
С предельной силой враг злобствовал 18 июня. Город напоминал гигантский полыхающий костер. Дул сильный ветер, и пожар, начавшийся от Дворца культуры рыбаков и прилегающих к нему зданий на Пушкинской улице, захватил северную часть города. Население самоотверженно боролось с огнем.
Кое-что удалось отстоять, но целые кварталы стали печальными пепелищами.
Пострадал Дворец культуры, сгорели свыше девятисот домов и хлебозавод.
Бывший заместитель председателя Мурманского облисполкома, персональный пенсионер
Павел Иванович Моторин вспоминает:
«Город был деревянный, со сплошным нагромождением между домами и домишками
разных изгородей и сараев, крытых толем. Толь представлял собой отличный горючий
материал, способный при ветре мгновенно перенести огонь через несколько домов.
Так и случилось в тот день. От Дворца культуры до дороги-«восьмерки» на Росту
пожар прошел за полчаса. Это было сплошное море огня...
После этого было решено делать специальные разрывы, прогалины между наиболее ценными зданиями. Там, где намечался разрыв, все шло на снос. Таким путем впоследствии удалось сохранить основной жилой фонд».
Многое сделали бойцы из групп самозащиты МПВО и добровольцы, по первому
сигналу воздушной тревоги спешившие туда, где возникал пожар. Председатель
Мурманского областного совета Осоавиахима Феофилатьев докладывал заведующему
военным отделом обкома ВКП(б):
«При налете вражеской авиации 18 июня 1942 года исключительное мужество и
умение проявила группа самозащиты колбасного завода, руководимая тт. Комовой
и Уткиной. Она ликвидировала 26 чердачных загораний, за один налет потушила
126 зажигательных авиабомб, сброшенных на завод.
Группа домоуправа т. Богданова (начальник группы т. Волкова) при налете вражеской авиации 9 декабря 1942 года ликвидировала 13 очагов пожара. Боец группы Аряхин (1893 года рождения) за два налета затушил 22 зажигательных бомбы. Комсомолка Лысая (1923 года рождения) затушила 16 зажигательных бомб и оказала первую помощь трем пострадавшим от налета» (Партийный архив Мурманского обкома КПСС, фонд 1, опись 7, дело 12, лист 47).
сгорело и полностью или частично было разрушено 150 производственных помещений, свыше 1400 жилых домов. Но характерно, что людские потери были сравнительно невелики: погибших 471 человек, раненых -1439 человек. Население города оказалось в достаточной степени обеспеченным средствами коллективной защиты от бомб.
Уже в самом начале войны на улицах и во дворах Мурманска было вырыто 377 деревоземляных щелей на двадцать тысяч человек и оборудовано 47 бомбоубежищ в подвалах каменных домов вместимостью около десяти тысяч человек. Подвалы служили надежным укрытием. «Насколько я помню, - вспоминает П. И. Моторин, - не было такого случая, чтобы бомба дошла до подвала: она проходила три-четыре межэтажных перекрытия и взрывалась на втором, даже на первом этаже, а в подвале люди оставались живыми.
Так, например, было в доме облисполкома, стоявшем около педучилища на улице Ленина, в который попали две бомбы по двести пятьдесят килограммов. Они взорвали четыре этажа, дом буквально развалился. Но подвал не пострадал. Учитывая это, в городе укрепили цокольные этажи зданий, что спасло жизнь многим мурманчанам».
В связи с усилением фашистских бомбардировок началось строительство большого бомбоубежища в скалах на глубине двадцати шести метров. Здесь разместились отделы обкома, горкома партии и облисполкома, радиоузел, телеграф, командные пункты МПВО. Во время авианалетов в убежище могли укрыться свыше двух тысяч человек. Тут же проводились пленумы обкома, сессии Советов, собрания партийного актива, демонстрировались кинофильмы.
К лету 1942 года, то есть ко времени наиболее интенсивных воздушных налетов врага, в Мурманске, насчитывавшем до войны 130 тысяч человек, осталось чуть больше 37 тысяч: горожане-мужчины сражались на фронтах, дети и многие женщины были в эвакуации. Целые кварталы домов стояли пустыми.
После июньских бомбардировок картина резко изменилась. Жилья стало не хватать. Третья часть мурманчан осталась без крова. Решением от 30 июля 1942 года областной комитет партии предложил городским организациям расселить погорельцев в свободных квартирах, а также построить на лето землянки за городом. Вскоре в окрестностях Мурманска возникли временные земляные поселки. Эта мера была, конечно, вынужденной, но своевременной и необходимой: рассредоточение населения помогло избежать больших жертв и, по сути дела, стало важным оборонным мероприятием.
В конце 1942 года развернулось строительство капитальных, с железобетонными перекрытиями, подземно-скальных бомбоубежищ на судоверфи и в обоих районах Мурманска - Кировском и Микояновском, а в начале 1943 года - в торговом порту.
О том, насколько важное значение придавалось сооружению этих объектов, свидетельствует один из документов военного отдела обкома ВКП(б), датированный 22 сентября 1943 года.
Приводим выдержку из него:
«В настоящее время торговым портом проект убежища изменен с таким расчетом,
чтобы упростить и облегчить выемку скалы и все работы закончить в этом году.
Рабочей силой, оборудованием и руководством строительство обеспечено. Работы
ведутся в три смены.
На скальном убежище судоверфи работы организованы в две смены. Утвержденный
директором график строительства, предусматривающий окончание скальных
работ к Октябрьским праздникам, можно считать реальным и выполнимым» (Партийный
архив Мурманского обкома КПСС, фонд 1, опись 7, дело 12, лист 16).
Продолжалось переоборудование под убежища подвальных помещений домов. Их крепили
стойками, прогонами, так называемой «противооткольной» обшивкой. Для защиты
от осколков и взрывной волны вокруг окон устраивали земляные и деревянные
ограждения. Прокладывали лазы, навешивали массивные входные двери.
За первые два года войны были перестроены таким образом десятки подвалов на
всех улицах города.
22 июня 1943 года - во вторую годовщину начала войны - бюро обкома ВКП(б) и Военный совет Карельского фронта приняли решение «О строительстве оборонительных сооружений», которое предусматривало укрепление внутренней и круговой обороны Мурманска. Были определены сроки и списки строительства оборонительных точек первой и второй очереди.
По плану первой очереди (до 7 ноября 1943 года) предстояло возвести - в
основном силами гражданского населения - 68 сооружений.
Почти всюду эти работы начались незамедлительно. Продолжались они, как писалось
тогда, «независимо от состояния погоды» и были закончены досрочно - к концу
октября. Рабочие и служащие выходили строить защитную систему города на два-три
часа после трудового дня и на восемь-десять часов по воскресеньям. Особенно
отличился коллектив торгового порта.
В городе и вокруг него возникла разветвленная система пулеметных гнезд под
бетонными колпаками, противотанковых завалов, дзотов, блиндажей, стрелковых
окопов, блокгаузов. Укрепления скрытно залегли в сопках над Мурманском и вдоль
берега Кольского залива, у мостов и на перекрестках улиц.
И если житель нынешнего Мурманска хочет представить себе, каким был его город
в военную пору, пусть помнит не только о ранах разрушенных улиц, но и о боевом
их вооружении.
осталась неприступной для врага, ибо стойкость советских войск на фронте
каждодневно умножалась на трудовой подвиг в тылу.
Один из коренных мурманчан, ставший в это грозное время бойцом противовоздушной
обороны, Л. Нюхин позднее вспоминал:
«Как-то зимой 1942 года, используя передышку в боях, я забежал на судоверфь.
В механическом цехе, где я до войны работал токарем седьмого разряда, увидел
картину, которая никогда не изгладится из памяти. Все окна выбиты взрывными
волнами, в помещении десятиградусный мороз. Часть станочников, послабее здоровьем,
время от времени подходила к костру, разложенному посреди цеха, и грела у
огня окоченевшие руки. Потом токари, фрезеровщики снова бежали к станкам.
Мое внимание привлек Рафаил Васильевич Гурин, старейший наш токарь. Он не
ходил к костру ни разу, хотя был намного старше других. Голыми руками в мороз
он вытачивал детали мин, которые прямо из цеха отправлялись на фронт.
- За двенадцать часов Гурин всего один-два раза отходит от станка, - сказали
мне о ветеране-токаре...
Вот так ковали победу над врагом тысячи мурманчан...» («Рыбный Мурман», 4
октября 1966 года).
Добавим к этому, что так поднимали они из развалин после войны и почти сплошь
разбитый Мурманск. ул. Сивко.
