четким силуэтом на фоне глубокой прозрачной дали. Он распахивается во всю ширь - от ажурного острия телевизионной башни за жилым массивом до портовых сооружений у притихшей маслянистой воды рейда...
И они, морские труженики, оставившие позади несколько месяцев штормовых походов, смотрят не насмотрятся. Они замечают все: что уже нет просветов в строю домов на самой верхней террасе; что приметное своим монолитом новое заводское здание, раньше глядевшее пустыми глазницами окон, теперь сияет зеркальными отблесками солнца в стеклах; что мощнее стал рабочий гул порта...
Открытие нового продолжается и потом, когда моряки ступят на гулкий настил причала, минуют проходную и пройдут людными улицами.
Мурманск меняет свое лицо каждодневно. И кому как не людям, бывшим в долгой разлуке с ним, особенно остро воспринимать это!
...У него нет парадной одежды южных портовых городов. Нет ни гранитных набережных, ни бульваров, ни балюстрад. Можно сказать, он стоит над Кольским заливом в рабочей спецовке...
Но тогда почему же спешат сюда каждый год делегации из Исландии и Норвегии, Финляндии и Швеции, ГДР и Польши - из десятков зарубежных государств?
«Чтобы учиться подвигу русских...» Так сказал один из гостей.
Возле студеного моря, в краю, некогда считавшемся гибельным для всего живого, на топком берегу и на крепчайших скалах исполином стоит сегодня крупнейший в мире город за Полярным кругом, город-порт, один из наиболее оснащенных технически...
Вот он широкой дугой кварталов спускается с вершин сопок вниз, к Кольскому заливу. Внизу, над берегом, - заводские дымы, лес мачт и кранов. А дальше, за стылыми водами залива, - опять сопки. Они долго утопают в снегу и освобождаются от него, быть может, только в самые теплые дни лета, если незаходящее солнце достаточно щедро. А если не щедро, то снеговые пятна остаются до следующей зимы, когда в темноте полярной ночи завьюжат новые метели.
И какие метели! 10 февраля 1922 года на Мурманском побережье начался ураган силой двенадцать баллов. Он бушевал пять дней. Погибло несколько мотоботов, с домов сносило крыши...
А совсем недавнее время, 19-20 ноября 1971 года? Небывалые бураны превратили Мурманск в снежную целину. На чрезвычайное заседание собрались члены исполкома городского Совета. Мурманск напоминал поле сражения. Техника и люди вели борьбу со стихией. И жизнь не остановилась. Даже привычный ритм ее не был нарушен...
Возможно, впрочем, что житель иного города страны, случись ему побывать у нас, сочтет Мурманск слишком строгим и суровым, а по размерам - скромным.
Что ему можно ответить на это?
Наш город - крупнейший в мире за Северным полярным кругом.
Смотрите - он протянулся на пятнадцать километров вдоль берега залива. Вот железобетон многоэтажных зданий - до войны их почти не было. Вот вузы - их в городе два: педагогический институт и высшее инженерное морское училище. Вот научно-исследовательские институты - ПИНРО, филиалы и отделения Полярного геофизического института, Института Арктики и Антарктики, Центрального института морского транспорта. Почти пятьдесят школ. Больницы и поликлиники.
В 1920 году, говорят, «скорая помощь» прибывала на вызов... через три дня. А сейчас на каждые десять тысяч мурманчан приходится более сорока врачей и около ста сорока медсестер, что значительно больше, чем в целом по СССР.
На рейде не только красавцы-траулеры, но и грузовые корабли под флагами разных наций. Наш город - ворота в Арктику, порт всех четырех океанов. До пятисот судов в год принимает он из-за рубежа. Широкая акватория залива тесна для этой эскадры...
Неумолчный шум работ на десятках предприятий. Контактная сеть электрифицированной железной дороги. Светлое зарево электрических огней в глухую полярную ночь... По производству электроэнергии наша область занимает одно из ведущих мест в СССР. Один только блок Кольской АЭС вырабатывает сейчас в семьдесят тысяч раз больше энергии, чем Мурманская электростанция 1922 года...
Воспользуемся свидетельством писательницы Веры Кетлинской, одной из первых мурманских комсомолок, знавшей, каким был наш город в двадцатых годах, и увидевшей его вновь в шестидесятых.
«Я уже третий день в Мурманске и переживаю очень интересное ощущение возврата в юность. Многое стерлось в памяти, а многое, видимо, никогда не забудется, как человек никогда не забывает свою первую любовь, первые ярчайшие впечатления своей общественной деятельности. Мурманск совершенно неузнаваем. Я даже никак не могла найти место, где стоял деревянный сруб, в котором мы жили. И я даже не поверила, когда мне указали, что именно на этом месте стоял тот сруб, - там сейчас возвышается огромное здание дома междурейсового отдыха рыбаков.
Конечно, я ничего не могла там узнать. И в то же время у меня происходит непрерывное узнавание всего в целом. Это очень интересно, и это очень волнует. И хотя в нашей юности, в нашей работе тех лет было очень много радостного - когда мы, скажем, прокладывали здесь первый водопровод и рыли двухметровые траншеи под трубы, - но это, конечно, была очень примитивная работа по сравнению с той, которую делает нынешнее поколение здесь, на Севере...»
В подшивке газеты «Полярная правда» за 1924 год можно найти отчет о пребывании в Мурманске легендарного крейсера революции «Аврора». Удивительное свойство у старых газетных страниц. Из темной и шершавой, чуть ли не оберточной бумаги, с бледным шрифтом и разлохмаченными полями, они не просто рассказывают о прошлом. Они оживляют его.
Так и видится приземистый тральщик, который, густо дымя, отходит от неказистого причала, чтобы делегация мурманчан могла встретить «красных морских орлов Севера» еще в заливе, как бы вручая им ключи от городских ворот. Был вечерний час июльского дня. «Аврора», сопровождаемая «Комсомольцем», втягивалась на рейд. Долго не утихали восторженные возгласы и приветствия.
«Полярная правда» напишет в очередном номере: «Мы счастливы, мы ждали этой встречи семь лет - и дождались! Сегодня военморы «Авроры» и «Комсомольца» среди нас, а мы - с ними. Да здравствует авангард морского отряда Мировой Революции! Слава непобедимым Красным балтийцам!»
Как друга, примет Мурманск «Аврору» и в следующем, 1925 году - тоже в последние дни июля, когда щедро светит полуночное солнце. Митинг и концерт начнутся в четыре часа утра и закончатся лишь к десяти часам. Город не будет спать всю ночь.
В 1930 году «Аврора» еще раз посетит Мурманск. Военные моряки крейсера оставили нам выразительные газетные отчеты-впечатления о пребывании на Кольской земле. Каким же видится Мурманск 1925 года в их описаниях?
Командир «Авроры» А. А. Поленов: «...город был еще не благоустроен и сохранил следы хозяйствования интервентов. Дома были все деревянные, редко - двухэтажные. Улицы немощеные. По зыбкой, болотистой местности проложены деревянные тротуары. Растительность поражала своей скудностью».
А у военмора Крыленко вырвалось горькое признание: «Невзрачный вид города навевает отчасти тоску на ребят». Так и сказано: тоску.
Попробуем понять это.
Шел седьмой год революции. Мурманск жался у подножия сопок к нитке железной дороги и на самом деле казался невзрачным. «Полярная правда» помещала на видном месте объявление: «При первом доме безработной молодежи начала функционировать сапожная мастерская. Барак 518». Да, безработная молодежь, бараки, а открытие сапожной мастерской - целое событие для города!..
В сводку о результатах переписи населения к началу 1925 года вошла цифра: 6282 человека...
Порт принял за месяц всего шесть рыболовных траулеров, восемь моторных ботов и три парусных...
Так было. Но Мурманск уже готовился к наступлению. Революция напитала его взрывной силой.
Тогда же на страницах «Полярной правды» можно было прочитать за подписью «Рабкор» и такие строки:
«Я смотрю на твои некрепкие домики и крепкое население и думаю: пройдет еще 10 лет - и ты возрастешь, десятилетнее дитя, в большой и сильный город. Северный маяк Союза Советских Социалистических Республик, ты будешь резать светом океан...»
Это писал человек убежденный. Это знал и военмор Крыленко с крейсера «Аврора». Ведь сказав: «Невзрачный вид города навевает отчасти тоску на ребят», - он добавил: «Но все же, сравнивая заграницу с нашей российской действительностью, мы не опустим рук. Нет, наоборот! Виденное... только сильнее побудит нас с большим рвением взяться за возрождение нашей хозяйственной жизни и добиться результатов больших, чем заграничные!»
Он верил в себя, в таких, как он, людей, в свою революцию, военный моряк Крыленко. И он не ошибся...
Сегодня северный маяк Союза Советских Социалистических Республик действительно «режет светом» океан.
Слова оказались пророческими...
жизнь с богатырским размахом. Он ведет счет своей истории от Октября, от ленинских декретов о развитии рыбных промыслов в незамерзающем Баренцевом море. Это они принесли ему славу родины океанического рыболовства, столицы моряков Севера.
...Над заливом - гудки, гудки... Корабли приветствуют порт, возвращаясь из штормовых походов. Прощаются с портом, уходя в плавание. Куда пролегают их пути?
Испокон веку считалось: не дальше Баренцева моря. На своих суденышках-ёлах жались поближе к надежным берегам коренные рыбаки края - поморы. Не зря же бытовало присловье: «На ёле, хотя бы и новой, далеко в море не выйдешь». Куда как немудрена была и поморская снасть - рыбацкий ярус! Всего лишь бечева с крючками...
Нет больше того промысла. Есть рыбная индустрия и наука промышлять. Наука водить современные океанские корабли. Наука приборов, механизмов, автоматики.
Наши траулеры давно уже вырвались из Баренцева моря на просторы Мирового океана. Уходят они теперь от родного порта в другое полушарие Земли. Вся Атлантика, от северных широт до южных, - вот их рыбацкий цех...
В 1922 году местные кустарные промыслы Мурмана дали всего лишь 70,3 тысячи центнеров рыбы. Спустя полвека, в год 50-летия СССР, был взят улов в 125 раз больший. Если же иметь в виду близкий уже конец девятой пятилетки, то цифры скажут: добыча рыбы превысит уровень 1922 года в 185 раз. Вот они, темпы нашего роста...
Люди беспокойного сердца поднимали рыбную индустрию Заполярья и ее базу - портовый Мурманск.
Кого назвать среди этой рабочей гвардии?
В городе - целая плеяда Героев Социалистического Труда, чьи дела, конечно, наиболее весомы, чьи имена сверкают наиболее ярко. Но - не будем повторяться: о жизни Героев есть брошюры, сборники очерков, книги.
Может быть, просто привести несколько строк из биографии ветерана? Среди тех, кто в числе первых получал недавно в Октябрьском райкоме партии билет нового образца, был Иван Кириллович Иванов - слесарь строительного управления № 5 треста «Мурманскпромстрой». В его учетной карточке и партийном билете указано: время вступления в партию - апрель 1927 года. Тогда он получал билет в Мурманском губкоме ВКП(б). А работать начал гораздо раньше - шестнадцатилетним пареньком, в том году, когда молодая Советская Республика находилась в огненном кольце врагов. Был учеником слесаря, стрелочником, мотористом.
сменил спецовку рабочего на шинель и ватник: сражался в партизанском отряде «Советский Мурман». После войны много лет работал на стройках Мурманска механиком и прорабом. И вот в последнее время в связи с возрастом - отметил недавно семидесятилетие! - снова вернулся к слесарному делу («Полярная правда», 27 марта 1973 года).
А может быть, рассказать вам о человеке удивительной судьбы, мужественном и скромном? Четырнадцатилетним парнишкой он в годы войны был солдатом в морском полку, защищавшем Одессу. Солдатом и разведчиком. Его удобно было посылать на передний край фронта - странствующий мальчонка вызывал меньше подозрений у врага. Но случилось непредвиденное: патруль при обыске обнаружил в кармане маленького разведчика патроны...
Допрос сменялся допросом...
И сегодня - много лет спустя - он помнит тот день до мелочей:
«Били меня, очень били. А потом один немец говорит: «Ну ладно, мы заставим тебя открыть рот». И принес вроде кузнечной жаровни, в которой были красные угли и раскаленный прут, большой такой, с палец толщиной. Они мне связали руки. «Будешь говорить?» - «Я не знаю, что сказать, абсолютно ничего не знаю». И тогда немец провел мне по груди этим раскаленным прутом. От боли я рванулся, и у меня левая рука вырвалась из ремня, которым я был привязан. При взмахе я задел немца по носу. Он заорал, ударил меня кулаком. Потом что-то сказал другому. Они принесли молоток, гвозди и прибили руки мои... Там дверь была, и вот они меня на этой двери распяли... Я сознание не потерял, хорошо это помню, слышал, как кости хрустнули...
И снова: «Будешь говорить?» - «Я ничего не знаю»...
Тогда гитлеровец стал мне выжигать на груди звезды. Тут уж я ничего не помню. Потерял сознание...»
Он смог промолчать под пытками. Смог бежать и добраться до своих.
Снова воевал. Был удостоен боевых наград.
Сегодня он - капитан одного из рыболовных траулеров нашего Северного бассейна. Его имя - Александр Дмитриевич Шейченко. Живет он на проспекте Героев-североморцев.
Или познакомить вас с человеком, который пересилил большую беду? На промысле из-за дикой оплошности он лишился кисти руки. Петр Васильевич Ямщиков был тогда тралмейстером. Это длилось мгновение. Работающая лебедка, рывок, все затмевающая боль, и вот - берег, инвалидность в тридцать с немногим лет. Путь в море закрыт. Какой же тралмейстер без руки? Но и вне моря невозможно жить...
И Ямщиков садится за книги - одолевать новую профессию. Штурманскую. Сегодня эти годы вспоминаются как одно неимоверно долгое усилие. Жена, жалеючи, шла по вечерам на хитрость: подкладывала ему в чашку с кофе снотворное. Он разгадал и, смеясь, стал незаметно подменять чашки. Жена крепко спала, он сидел ночи напролет. Пятый, шестой, седьмой классы, школа усовершенствования командного плавсостава были взяты длительной осадой и штурмом. Настал день, когда Петр Васильевич получил право на диплом судоводителя. Теперь поскорее бы в море! Но врачи смотрят на него с негодованием.
Дать разрешение? Да вы, очевидно, шутник...
Я за все беру ответственность на себя.
- Об этом не может быть и речи...
Он поехал в Москву, к министру. Он стал не только штурманом, способным с закрытыми глазами провести судно по Кольскому заливу и ловко одной рукой проложить курс на карте. Он вновь учился, получил диплом капитана малого плавания и до самого последнего времени, как и хотел, не расставался с морем, пока врачи вновь не сказали: «Хватит». Он перешел в береговые службы флота...
Такие вот люди у нас в Мурманске. И все они - от прославленного ветерана до молодого рабочего - имеют равное право на гордость за свой город. Ведь это они создают ему доброе имя и добрую славу...
На одной из страниц журнала «Радио и телевидение ГДР» за октябрь 1968 года помещены фотоснимки памятника Герою Советского Союза Анатолию Бредову в Мурманске и рефрижератора «Башкир», стоящего у причала рыбного порта.
Как и почему попали снимки в журнал? Объяснение дает заметка под заглавием «На экспрессе “Полярный”».
«Мы едем в страну тринадцати тысяч озер, - говорится в ней. - Из Ленинграда в Мурманск. Мы - это репортеры-документалисты радиостанции «Дойчландзендер» Дитер Арнхольд и Хорст Гроте».
«Мы предлагаем вам, - поясняют авторы, - тридцать пять репортажей о той земле, где и ночью светит солнце. “Мурманск - не Сан-Франциско”, - сказал нам один из руководителей города. Под этим подразумевается, что причиной развития Мурманска и всего Кольского полуострова был не бум, как когда-то после открытия золота в долине Сакраменто, а то, что здесь планомерно, в соответствии с экономическими требованиями, осваивался район, который по площади больше ГДР. Еще Ленин указывал на значение тех несоизмеримо больших пространств, которые необходимо освоить. Сегодня это произошло...»
Хорст Гроте и Дитер Арнхольд совершили поездку по Советскому Союзу в преддверии Международного совещания коммунистических и рабочих партий, чтобы рассказать о нашей стране, воплощающей в жизнь идеалы коммунизма.
У нас в Мурманске радиожурналисты из ГДР побывали накануне Первомая. И вот тридцать пять дней подряд радиостанция «Дойчландзендер» дважды в сутки передавала в эфир их репортажи о Кольской земле - динамичные и эмоциональные документы, воспевающие людей, которые преобразуют землю.
Что же поразило наших друзей?
...Экспресс «Полярный» идет на Север. Карелия. Пять часов утра. Вид из окна бесподобен: снег, замерзшее Онежское озеро, впаянные в лед плоты.
Десять часов утра. Кемь. Сквозь лес, который теперь стал ниже ростом, проглядывает тундра. На железнодорожной платформе продают клюкву. В некотором удалении от дороги стоят станции ретрансляции. Дитер, заглянув в окно, кричит Хорсту: «Смотри, олени!» Оказывается, нет - всего лишь козы...
Пятнадцать часов. Летит густой снег. Станция Полярный Круг. Отсюда начинается Заполярье. Поздний вечер. Мурманск...
Что это? Всего лишь детальное описание пути через экзотический край к побережью Баренцева моря? Нет, далеко не так.
Они очень наблюдательны, наши друзья. Очень чутки к главным веяниям жизни на Кольской земле. Эта земля открывается перед ними как могучий индустриальный край Страны Советов, где народная власть «создала все условия для нормальной жизни людей и их победоносной борьбы с суровой природой».
«Это нужно себе представить! - восклицают журналисты. - Аляска, которая является штатом США, лежит на той же широте, но какая разница хотя бы по заселению! На Кольском полуострове на квадратный километр приходится шесть жителей, а на Аляске - лишь один человек на семь квадратных километров. А с точки зрения развития промышленности не может быть и сравнения. Аляска ничуть не менее богата полезными ископаемыми, но США развивают на ней только одно: ракетные базы. Во всем остальном маленькие поселки Аляски ведут совершенно оторванное от мира существование. О таком месте, как Клондайк, гремевшем в годы «золотой лихорадки», и вообще не стоит говорить. Теперь даже маленький одноименный дачный поселок в Берлине гораздо больше, чем его тезка на Аляске».
«Нет, Мурманск - это не Сан-Франциско, - еще раз подчеркивают свою мысль Хорст Гроте и Дитер Арнхольд. - Если в долину Сакраменто людей гнала «золотая лихорадка», то на Кольский полуостров съезжались люди со всего Советского Союза не в поисках «золотого тельца». Это были не искатели приключений, не авантюристы и фартовые парни. Это были люди, преследовавшие совершенно иную цель. Они хотели освоить для себя и для других районы, лежащие под самым северным сиянием».
Мы знаем: они освоили их, проявив чудеса мужества. Они выстояли в жесточайшей из войн. Они воздвигли города, заводы и электростанции. Они трудом своим продолжают украшать нашу северную землю.
При жизни одного поколения свершено преобразование некогда дикой тундры.
Подвиг Мурманска – и в ратные дни, и в будни мирного строительства – достойно отмечен. 12 февраля 1971 года Указом Президиума Верховного Совета СССР город награжден орденом Трудового Красного Знамени.
